Легенда об Ученичестве. 

История эта началась в глубоком прошлом и повествует об изменении судьбы и о странствии. Об ученичестве и учителе. О старой и новой магии. Ну и конечно о любви. 

Все началось в тот час, когда Изабелл достигла Лондона. Многое пережила она в пути. Искусство ее было велико, а шла она медленно, местами учась, местами уча, но более всего, вспоминая былое. И хуже самой горькой памяти носила она под сердцем живую весть о прошлом, о радости и великом горе. 

В полночный час, достигла Изабелл города, что указала ей Ровена в миг последней встречи. Ненавистен был для ведьмы город, что назвала Рэйвенкло, оставляя Изабелл на берегу Темзы. И все же дочь (старшая из учениц) Салазара стояла пред ним, повинуясь той, что трижды возвратила чужой долг. 

Долго стояла Изабелл, вспоминая объятья рук, предавшие ее, и меч, что разрубил кольцо на ее шее. Но лишь помыслила она двигаться к городу, как оказался перед ней колдун, что варево в котле мешал. 

Одежды его были роскошны, но исподнее, что научилась быстрее многих видеть в человеке Изабелл, сияло простотой. Увидела тогда Изабелл, как из котла кричит ребенок. И словно в ответ ему шевельнулось собственное дитя у нее под сердцем. Ненависть на колдуна охватила Изабелл и вскинув руки выплеснула она в мир волшебство, которым наделил учитель собственных учеников. 

И вышел из воздуха Лев, хрустальной синевой объятый и будто сотканный из неба, охваченный огнем. А старец молвил «Ты есть отец». И слов тех не поняла Изабелл. А лев отошел от него и закрылся крыльями. 

И сильнее прежнего творила Изабелл свое мастерство, но вышла из под ее рук Красная Жаба, что была в сильном подпитии и отошел от котла старец, будучи устрашен, но молвил так: «Ты есть дом». И жаба в страхе зарылась в землю. 

И тогда перед глазами Изабелл встал мертвый Ученик, глаза которого полнились черной кровью, а Изабелл обернулась белой коброй. Тогда вышел из ее колец Козел, что белой бородой своей окутывал ведьму, скрыв ее от взора старца. А мудрец, исказившись лицом от гнева, бросился прочь, опрокинув котел с зельем. Но услышала Изабелл голос мальчика: «Ты есть Мир» и растаяли как дым все три фигуры, а Изабелл осталась одна перед пустым котлом и растекшимся варевом. Настой был перламутровым, и не увидела Изабелл дитя внутри котла, но, испугавшись морока, отошла от страшного места. 

И тогда вошла Изабелл в Запредельный Лондон, и вместе с ней влетел черный ворон и с хрипом вбежал рыжий конь, а под ногами мелькнул серой тенью заяц. А когда подняла Изабелл взор от земли, то увидела Дом, что стоял в центре, и вошла в него. И хлопнула решетка вслед. 

Поняла Изабелл, что оказалась в огромной клетке, а перед ней стоит Пасечник и возле него те звери, что миновали врата Запредельного Лондона посредством нее. 

Слетел Ворон с плеча Пасечника и молвил горьким голосом, что осадил Сир Азазелл Ранис замок Хогвартс, и в воинстве его темном мертвецы и Великаны. 

И встал конь Рыжий и молвил, что Годрик Гриффиндор шляпу и меч свои сменял на Утреннюю Звезду. 

А заяц расправил серые крылья и рассказал о том, что в мире ходит змееглазый маг, и что нет его злее, а ищет он Древний камень. И только произнес он эти речи, как пламя обхватило всех зверей, и потекли границы, сочленяясь в птицу невиданной красоты. 

Шагнула Изабелл прямо в пламя и открылся ей город, но будто маленький, и сидели в круг него Феникс Фоукс, огнем пылающий, что держал восток, а юг держал Огнекрылый Лев, Лазурным небом сотканный. А на западе восседала Красная Жаба в сильном подпитии, придерживая кубок трехпалой лапой. На севере же вознеслась под самые небеса фигура Козла, что бородой своей мел вершины гор. 

И первым говорил Лев, ибо он всегда говорил первым. Грозен был его рык, и в его власти был этот мир. И отвергла его предложение Изабелл. 

Тогда заговорила Красная Жаба, что находилась в сильном подпитии. И говорила куда красочнее и рокотала, как громовое небо, ибо мир принадлежал не ей. Но и ее слова отвергла Изабелл. 

Тотчас же раздался с высоты голос Козла. Он звал и не обещал ничего, кроме высоты. И дрогнуло сердце Изабелл. Вцепилась она в бороду Козла и начала подъем все выше и выше. И каждый следующий рывок был труднее предыдущего, но росла уверенность Изабелл, что силы ее возрастают, и беды мира остаются позади. 

Но Феникс Фоукс летел подле и крыльями бил ее, храня страшное молчанье. А Изабелл лишь прочнее цеплялась за густую бороду и силы неимоверные прикладывала для каждого рывка. Тогда Фоукс ударил ее в лоб и кровь заструилась по ее лицу, застилая глаза. Ненависть всколыхнулась в Изабелл и рванула она руку, что бы сотворить смерть, и воздуха вдохнула в грудь, но крикнул под ее сердцем ее сын и страх охватил колдунью. Тогда прозрела она и испугалась высоты на которой была, но Фоукс был рядом. И шагнула Изабелл в него, выпустив седые пряди и все сгорело в пламени. 

И открылось тогда Изабелл, что она - котел, а перед ней стоит мандрагора и плачет, детским голосом. И узнала Изабелл в том голосе крик, которое она приняла за детский и подумалось Изабелл: «Я есть котел, а мандрагора - дитя мое». Но слыша такие мысли мандрагора говорит Изабелл: «Обернись». 

И обернувшись увидела Изабелл своего сына, что был красив и черноволос, походя лицом на своего отца. И захотела обнять его, но мандрагора спросил: «Почему ты хочешь обнять его, не меня? Разве не я ингредиент в Великом зелье? Не из меня ли оно варится?» 

И увидела тогда Изабелл старца, который варил зелье и сказал тогда старец - знай, что сын твой вышел, и отныне он тоже в вареве. Закричала тогда мандрагора: «Но кто же главнее - тот, из кого варево, кто варит, или в ком варят?» И отвечал старец: «Все это ингредиенты, и потому в вареве изменению подвержены и тот, из кого варят, и тот, кто варит и тот, в ком варят». И возжаждала душа Изабелл изменений, и вспомнила она, что стоит мир на пламени Фоукса. И окунулась в него. 

Увидела тогда Изабелл свет, и свет был твердым и ярким, как пламя. В том пламени стояли трое: Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф и Ровена Рэйвенкло. 

Молча стоял Годрик Гриффиндор, и был он изранен, и кровь в изобилии текла с него, но он стоял ровно и глядел холодно. Не изменившись в лице, он протянул Изабелл ладонь с Утренней Звездой, но не взяла его дара Изабелл. 

Солнечная Хельга согрела взглядом колдунью, но отвела Изабелл глаза. И пошатнулась Хельга, как от пощечины. 

Долго не смотрела Изабелл в сторону Ровэны, и все же подняла глаза. На коленях стояла гордая Ровена, на посох свой опираясь. Не сводила взгляда Изабелл с Ровены, ибо желала она изменить судьбу и не смотреть еще. 

Так, сделав шаг, говорила Изабелл: «Я отдаю вам мои последние слова. Тебе, мой Рыцарь Гриффиндор, я оставляю Безответность. Тебе, моя Исцелительница Хельга, я оставляю Рок. Тебе же, моя Подруга Ровена, я оставляю Выбор». 

И с тем обратила Изабелл взгляд на себя, и под тем взглядом, как под огнем Феникса, стала плавиться, подобно воску, и вылепляться заново. И встал перед основателями Принц, и был он красив, и одет был в красное. И вел Принц такие речи: «Услышьте мои первые слова. Я Принц, что стану первым в роду Принцев, и буду другом тебе, храбрейший Годрик Гриффиндор, опорой в делах твоих, Хельга Хаффлпафф, спасителем тебе, мудрейшая Ровена». 

«Я же стану нищим» - молвил голос юный за спиной, и глухая темнота поглотила мир. 

С тем вышел Принц из клети, и Пасечник встал по правую руку от него, а Феникс сел на левую. И держал Принц Речь пламенную перед Запредельным Лондоном, и многие услышали его огненные слова. Призывал Принц воинству быть, и многие откликнулись на тот зов. И Пасечник привел отряд, что из отребья составил, но были то люди чести и честности, и звались они Укушенные Шмелем. 

Пришел на Зов король Крыса, приведя своих, и так же вышел старый Барон, что звался Хогсмид, он ездил верхом на кабане и дружинники его были толще бочонка. Сам же Принц шел по городу и собирал детей волшебников. И было их ровно восемь, но не желал этого принц, а желал иметь девять, что бы посреди них быть десятником. И отправился он тогда в кварталы магглов и искал среди принцев, и среди купцов, и среди мещан, но не нашел никого. В тот миг и вышел из трущоб оборванный мальчонка, и взял его в ряды своей дружины Принц. 

Лишь занялся рассвет, готов был к выступлению Принц, и вел он воинство немногочисленное, но яростное на оборону Хогвардса. 

Едва достиг он Лондонских врат, почудилось Принцу, что неживыми глазами пожирает его воинство заклятый враг. И велел Принц обойти город изнутри вдоль стены трижды, рассыпая соль перед собой, а уголь после. По завершении сего священного действия, явился Змееглазый колдун, чей лик был скрыт вечно движущимися гадами. И говорил он так: «Отныне знаю я, что в мыслях у тебя, неведомый мне маг, что назвался Принцем, первым в роду Принцев». И отвечал ему Принц так: «Ты верно прочитал мои слова. И жду теперь твоих ответов». Как только Принц договорил, Змееглазый Колдун рассыпался грудой змеев и с шипением уполз. Тогда отправился Принц и его воинство сквозь Западные врата Лондона, хоть то был не близкий путь, ибо удобнее было выйти Северными Вратами, но такова была воля Принца. И гласила латынью выбитая фраза на древней арке «ex voto» (по обету) Так понял Принц, кто перед ним, и что замыслил Змееглазый Колдун. 

Двигалось воинство разномастное, разношерстное как на крыльях орлиных и в неделю достигло Хогвартского Замка. Лишь Троллей горных встретил Принц на своем пути, совсем уже вблизи Хогвадса, и вышел тогда Король Крыса, и стали с ним шестеро его лучших бойцов. Ринулись серые воины на Горных троллей и в страшных ранах отступили. Тогда один из шестерых, именем Рихнарх вонзил Клык в израненного Короля Крысу и прекратил его страдания. Видя смерть свого короля, серое воинство впало в междоусобицу, и вой с рыком заполнили ночь. Видя это, Принц велел своей дружине уничтожить воинов Короля Крысы, и дети тотчас исполнили его повеление. Из них лишь один не собрал трофеев и был то Нищий. Принц заметил это, но промолчал. 

В ту же ночь воинство Принца достигло подножья Хогвартса и была битва до рассвета. Темные, как грозовые тучи бились великаны, падая под топорами Барона Хогсмида и его воинов. Страшным проклятьем озарилась ночь и вышли из черной мглы волколаки, наполняя ночь кровью и ужасом. Но бились бесстрашно Принц и Хогсмидский барон, опаляя волчьи шкуры пламенем болотным. Воздух полнился запахом смерти и разложения, ибо велико было воинство мертвых, а все же прорубил себе дорогу к замку одетый в красное от крови Принц, и осада была прорвана. К рассвету враг отступил далеко за Деревню Хогсмит, забыв про осаду. И все же слишком велико было его воинство, оттого Принц не последовал за бароном Хогсмидом в деревню и отказался быть на пиру по случаю победы. Разгневался на него Барон и, плюнув в сердцах на сапоги Принцу, увел своих воинов от замка. 

Тогда Принц подошел к воротам замка и крикнул: «Я Принц, что привел армию из Лондона и первым буду в роду Принцев». И отворились Врата и узрел Принц, что воинство Хогвардса велико. Надеждой наполнилось его сердце в тот миг. А обороняли врата и стены питомцы Хельги, оттого был он прежде доставлен ей. 

И говорил ей Принц так: «Я есть опора, что была выбита и встала впредь, дабы стены стояли и кров не падал». Но Хельга спросила в ответ: «Нет ли гнили в тебе, Принц назвавшийся Опорой?». Молчал ей Принц в ответ, и отвела глаза Хельга. Тогда же Принц спросил, что с факультетом Слизерин теперь. 

И отвечала ему Хаффлпафф, что перед тем, как замок в ярости покинуть, сам Салазар, хоть долгие года не радовал друзей, нежданно с Годриком явился к ней, и вскоре прибыла Ровена. Открылось то, что Годрик, желая счастья между ними, сорвал с себя магическую шляпу и под ноги друзьям ее швырнул. «Пусть эта вещь, которая издревле среди нас значение имеет, кому быть первым среди равных, решает так же о питомцах». И Салазар, сомненьем мимолетным омраченный, согласен стал на эту сделку. На утро же случилась катастрофа, и Салазар покинул школу. И только Рэйвенкло смогла его найти, но возвратившись отказалась говорить о нем. Но были в тот момент сомнения у Хельги, не рассказала ли Ровена Гриффиндору. 

Узнав так много, Принц просил у Хельги дозволенья, увидеть остальных. Войдя в высокий холл, Принц обнаружил Гриффиндора, и был тот занят тренировкой, как в пекле боя храбрость сохранить: и самому не пасть и о собратьях помнить. Был Годрик рад увидеть Принца, и сообщил что за сражением ночным следил он с Башни Рэйвенкло, и если б не Ровена, то был бы вместе с Принцем он в той битве. «Нам на двоих сражений хватит», ответил Принц и приказал своей дружине к занятиям пристать, и вместе с Годрика юнцами учиться битвам. Сам же Принц отправился на высокую Башню, искать встречи с Ровеной. Но не открыла двери Ровена, и никого из ее питомцев не видел Принц. 

* * * 

Лишь темным вечером, прибыв на поздний ужин, Принц видел Рэйвенкло и тех, кого она учила. В тот вечер в Хогвартс Фоукс прилетел, и весть принес чернее тучи. О том, что Хогсмит разорен, а сам Барон и вся его дружина, убита Сиром Азазеллом. Ведь празднуя вчерашнюю победу, барон был неумерен в пиве и вся его дружина так же. И оттого зарезан был барон, как и его Кабан в одной лохани. Услышав эту новость, сказала Хельга так: «Лишь в годы нашего могущества и силы, когда четвертый с нами был, мы одолели бы врага. Не устоит лишенная опоры, на трех ногах поставленная твердь. Я жажду видеть Принца на месте Слизерина, и пусть возглавит он зеленый факультет». И ей ответил Годрик, пылая яростью. И говорил он, что не может, никто на целом белом свете, в замену Салазару стать. Что дружбу прошлую мы предаем, решая место Салазара отдать другому. 

Так взгляды Годрика и Хельги обратились на Ровену. И говорила Рэйвенкло, что не военная поддержка и не дружба должны решать судьбу, но Хогвартс и повелела Шляпу принести. Взяв в руки шляпу, шепнув с улыбкой ей какой-то маленький секрет, ее на Принца водрузила Рэйвенкло. И в тулье мятой рот прорезался, гортанно крикнув: «Слизерин!». Покинул в тот же час собранье Годрик, а Принц молчал и мыслил, шляпы не снимая. В конце он встал и говорил, что никогда, как не был бы велик волшебник, какого рода знатного он не был, никто не сможет место Салазара в сердцах его питомцев занимать. Но будет так. Десятником сюда он прибыл, и станет он десятником на факультете. Он будет помнить о заветах Слизерина и в духе Основателя питомцев обучать. На том они и порешили. 

А утром разразилась буря. Лишь первые лучи рассвета, долину перед замком озарили, на поле боя вышел Годрик. Он вел своих питомцев к черной туче, что собралась на Северо-Востоке. Со стен на них взирала Хельга, распорядившись запереть ворота и отослав гонца к Ровене. С Ровеной Рэйвенкло явился Принц, поспешно в красную кирасу облачаясь. Тем временем, летя быстрее тучи, что двигалась на замок с Северо-Востока, под самый тени край, стремился Годрик со своим отрядом. Из бури же, окутан мглою как плащом, навстречу черной молнией летел Властитель Тьмы - Сир Ранис Азазелл. Столкнулись в битве Годрика отряд и мрачный повелитель Мертвых. Он слал на магов алых полчища умертвий, и заклинал созданий хуже великанов. Но колдуны, что были Годриком ведомы, по силе обходили мертвых. В руках питомцев Гриффиндора сияли пламенем волшебным клинки из лучшей стали, что издревле на поясе носили волшебники пошедшие за ним. Влетая в строй врага, заклятья сталью подкрепляя, так яростно сражались Годриковы дети, что дрогнула на краткий миг, незыблемая дьявольская туча. И смертоносная лавина, разбилась об уменье магов Гриффиндора. Но медлил Азазелл, теряя свое войско. Лишь только выждав до конца сраженья, когда с трудом вздымалось к небу, в усталых пальцах Гриффиндора, его оружье, он вышел к бою. Земли открылась в страшный миг утроба, сожженных смерти ратников на новый крови пир могильной мерзостью наполнив. Для многих Годрика питомцев, тот миг последним стал, поскольку сил сражаться дальше не осталось. И руки мертвых рвали магов, друзья которых тщетно силились ослабить хватку серых трупов. Сам Годрик Гриффиндор, от боли яростней сражаясь, стал прорубать дорогу к Ранису сквозь мертвых. Но не успел достигнуть Властелина Муки, чей черный лик сокрыт самою Тьмою, как схвачен был он мертвым Великаном, от коих не было спасенья. Так скрылся погребенный мертвыми телами, отважный друг и воин алый, маг Годрик Гриффиндор. 

Со стен, взирая на кошмар сраженья, Принц шепотом читал охранные заклятья, в надежде жизнь спасти отчаянному другу. Лишь только пальцы тонкие Ровены, за словом тихим поспевали, а Хельга отдавала приказанья своим питомцам стены укреплять. Готовя Хогвартс к Обороне, решила Хельга Хаффлпафф особое вниманье уделить воротам, поскольку самым уязвимым местом у крепости они являлись. Так взяв с собой с десяток самых сильных, и самых опытных своих студентов, Дочь Солнца Хельга очертила над вратами круг, в котором стала, готовясь выдержать атаки мертвых ведомых сиром Азазеллем. Принц же свою дружину поставил не на стену вместе с Хельгой, но за воротами, велев держаться, сколько сил достанет. Успев в последние мгновенья закончить магии слова, малышка Хаффлпафф удар страшнее вихря, сдержала силою своей. Над Хогвардсем нависла грозовая туча, и на ворота сдерживаемые Хельги волей, обрушился ударов ураган. То были Великаны, среди которых мертвых было больше половины. День обратился в ночь, а полчища врагов в ночную бурю. Рык волколаков грому был подобен, а блеск заклятий молниям ветвистым, что небо рассекают от истоков. Держались Хельги колдуны так долго и так крепко, что умирали истощенные сраженьем, но не от козней мертвых полководцев. Тогда ночную тьму прорезал голос тихий, который заглушил весь грохот битвы. Так говорил сам Азазелл, властитель тьмы и повелитель мертвых: «Пусть отворятся предо мной ворота, что некогда служили постаментом для проклятья». И в голосе его могильных плит послышалось движенье. Со скрежетом ломаемых костей открылись Хогвардса ворота, но зрелище страшнее Принца взгляд сковало. Над волею врага открытыми вратами, в перчатках латных Властелина Тьмы, ломалось тело Хельги. Не в силах отвести глаза Принц видел, как штурмуют стены легионы мертвых, как сбрасывают Хельгиных питомцев вниз со стен в бушующее море смерти, как уносили тело Хельги великаны. И пересилив страшную тоску, Принц взгляд отвел, чем спас себя и всю свою дружину. Ведь страшный бой уже достиг двора. Не долго Принц удерживал ступени, а в главном зале закрепился, надеясь получить поддержку от Ровены, но тщетно. Дети Неба, не покидали башни, откуда слали заклинанья, но не спешили выходить лицом к лицу с врагом. 

И бился Принц за Главный Зал, теряя в битве той своих учеников, но Нищему и двум еще, среди которых Пасечника сын, велел занять подвалы, где можно было затеряться. Когда же не осталось больше ни одного дружинника вокруг него, все пали, либо схвачены, Принц испытал поистине чудовищные муки. Страх и унынье, вкупе с горем, сильней любого волшебства ломают волю магов, но Принц отринул мысли о печали, и силы все последние собрал, в сраженье, вкладывая душу. В тот миг, огромный потолок подобен небу стал (так до сих пор осталось), и с неба грозового спустилась Рэйвенкло, орлом повелевая. На спину птице вспрыгнул Принц, и крылья сильные подняли их с Ровеной над полчищами мертвых изуверов. К последнему оплоту света направила движение Ровена, попутно посылая на головы врагов страшнейшие заклятья. Принц в перья крепкие руками впился, в изнеможении сражение оставив. На верхних этажах не прекращался бой. Страшнейший враг с небес летел на башню. То были нелюди, питавшиеся кровью, и ужас наводящие проклятьем. В сраженье с ними гибли колдуны Ровены. Сама же Рэйвенкло удерживала башню, пока не прорвались с подножья мертвецы и волколаки, терзая плоть волшебников Ровены. Лишь так случилось - повелела Рэйвенкло сраженье прекратить и колдунам, что у нее остались собраться на вершине башни. Туда, на крыльях мертвых кровопийц явился сам Владыка Смерти. Сир Азазель, что звался Ранис, скрывая лик под черным мраком, тяжелой поступью взошел на крышу башни. И вышла Рэйвенкло к нему, бесстрашно сквозь врагов ступая. Минутами тянулась тишина молчанья, но шаг, и перед черным рыцарем стоит Ровена. С великой нежностью, пройдя под маску мрака, Ровена Рэйвенкло его поцеловала. Остановился шторм в оцепененье, секунды шли, в объятье заключил Ровену Азазелл. И кровью залилось лицо прекраснейшей из мудрых, как только оттолкнул ее на холод камня Черный Рыцарь. Тогда же голосом, набравшим силу звезд, услышавших ее и вышедших на небо, пророчество она сказала. Услышав звездные слова, в смятении спустился с башни властитель мертвых Ранис Азазелл. Но всех, кто находился на вершине, схватили мертвые солдаты Азазелла, и до рассвета Принц предался забытью. 

Проснулся Принц от осознанья, что тьма с рассветом не исчезла, и Хогвардс, что вдали виднелся, пожаром озаряет черный небосвод. Принц огляделся и увидел клетку, которую создали некроманты, используя наместо твердого металла, окаменевшие от смерти кулаки. В распахнутые двери клети, вошел, блистая мертвым блеском начищенных доспехов, сам Ранис Азазелл. И вспыхнуло у Принца сердце, но он сдержал воспоминаний бурю, что разжигало прошлое его. 

Поднялся Принц с колен, усталость сердца и волнений боль превозмогая, и вызвал тотчас победителя на поединок чести. Но встретил медленный отказ, ведь тот, кто одержал победу прежде, не станет рисковать во имя только славы и утешения для побежденных. Тогда невозмутимый черный лик Владыки Муки исполнил страшное подобие усмешки. 

Могильный скрежетом наполнился чертог смертельный, когда слова такие Ранис произнес: «Не я тебе противник буду, но ныне возвратился мой змееглазый ученик. Сразишься ты с его добычей». Смутился Принц, поскольку помнил, что страшный знак ему оставил на месте их последней встречи колдун со змеями в глазницах. Но вызов принял, отвечая так: «И пусть тогда твоя добыча, моею станет, когда я в битве одержу победу». И молча вышел Принц из клетки, за Сиром Азазелом следуя неумолимо. 

И перед мертвым строем, что не нуждался в отдыхе и пище, сраженья ожидает Принц. Над воинами смерти, в кругу своих вампиров, парил в потоках сумрака Сир Ранис Азазелл. К нему из мрака мертвых лиц, торжественно и мрачно шел Змееглазый Ученик, неся с собою сферу, что страшным взглядом озирала собравшееся воинство. Похолодело изнутри у Принца, в тот миг ему казалось, что вся надежда мира исчезла навсегда. И волею собравшись, вдыхая мужество по каплям, слова приветствия Принц говорил: «Призвавший магию, что Мерлином запретна, ты навлекаешь на себя проклятье, Учитель или Ученик. Не так ли говорила тебе Ровена Рэйвенкло? Ты в мире новом существуешь, но жить по старому желаешь, и в этом я надежду вижу, для тех, кто Мерлина слова блюдет». Не дал ему ответа колдун, что змей имел в глазницах, и прошептал над сферой страшные слова. Разверзлась твердь небес и в сполохе кровавого заката неслись к земле четыре сына племени Дракона. 

Был первый сын одет в доспехи, что пламенем закатным отливали.

Второй же, черными одеждами сверкая, держал в руках серпы и резал ими небо.

Был третий бледен сын и нес в руках цветы, что отливали чистотой луны.

Четвертый сын в расшитых золотом одеждах, сжимал в руках древко копья, пронзающего его плоть от сердца вдоль спины. 

Так призванные глазом-сферой, явились коронованные дети, чья мать не зря гордилась своим дедом. 

Смутился Принц, ведь ожидал увидеть совсем иное он. Тем временем звучит приказ, и перед строем четыре правнука на Принца повернулись. И первым вышел первый сын. «Я Принц, что первым стал из рода Принцев. Соратник Годрика, опора Хельги. Сражаться будем на смерть мы с тобой, неназванный противник», - так молвил Принц. 

Дракон же Рыжий, из ножен молча вынул пламя, и двинулся, скривив лицо в усмешке. Он пламенем волос поспорить мог лишь с пламенем меча. Движения его были быстры и плавны, доспех не сковывал движенья, а бледный лик внушал благоговейный ужас. То магия старинных дней свои бросала блики на судьбы новых магов. Неслись перед глазами Принца былых сражений сцены. Когда от крика воздух становился плотным и запах боли в нем витал. И камни красоты бесценной внимали стонам, крикам и страданьям, всесильных колдунов. Вот абсолютное оружье, рожденное для битвы идеальной. Так думал Принц, все силы тратя, на уклонение от Пламени Дракона. Но вспомнил Принц иное пламя, что в мире изменяет дух, что отражает плоть и завораживает душу. И пламенем таким он создал Огнезмея, огромного величия создание, что по легендам Мерлину служило. Дракон же бился яростно и долго, израненный, меняя форму, он становился ящеру подобным и больше Замка Хогвартского был, но Огнезмея победить не в силах, он пал, сраженный Принцем, деканом факультета Слизерина. 

Тогда на встречу Огнезмею, и Принцу, что внутри него сражался, отправился сын Черный. В руках он нес серпы, которыми и пожинал любые смертные плоды. Взглянул на принца Черный брат, и в миг исчезло наважденье Огнезмея. «Ты смертен, Принц, а значит, в моей власти тебя убить, ведь без тебя создание твое не станет [жить и мне вреда чинить]. 

Страх наступал на Принца как проклятье, и близко были страшные серпы. В безумной лихорадке мысли скачут, а сердце рвется из груди при взгляде в черные глазницы, на бледном лике Черного Дракона. Блистает в свете заклинаний густых волос летающая грива, что завораживает взгляд и убаюкивает душу. И страшные слова на ум приходят, лишь только бы остановить текущее сраженье. Два слова, что конечно остановят и навсегда от смерти защитят. Услышал Принц в ту страшную минуту, как со стены пылающего замка, доносится заклятья песнь. В мгновенье силами наполнилась душа, и Принц заклятье произносит, какому не было подобья прежде, и в том заклятье утверждает, что смертен он, но в том его победа, ведь род его бессмертен, поскольку с кровью передался его бессмертный дух. И оступился воин Черный, не в силах вынести известья, и был сражен заклятьем Принца. И бился долго Черный сын, то форму зверя принимая, то Ящером являясь Принцу, но более не мог он поразить декана Слизерина и пал от ран. 

И вышел третий сын, что был печален, и в призрачных от бледности руках он нес цветы. Пройдя навстречу Принцу мимо братьев, он слезы проливал о ранах их. И к Принцу подойдя, он начал говорить. В словах его исторглось столько горя, по павшим братьям и древней силе. Он горевал о Принце и о детях, о будущем прекрасной школы магов, о не свершившихся красотах, о памяти что быстротечна, и о людях, что этой быстротечности не замечают. С его словами Принц не замечая, все глубже погружался в недра боли. Наполнившись ей до краев, он начал плакать, не то в раскаянье, не то от горя. И белой сединой покрылись его губы; в попытке успокоить плачущее сердце, на красных порванных одеждах сложил он руки на груди и глубоко уснул. То было бы последнее мгновенье Принца, если бы не Нищий, что на спине у Фоукса летел и жарким пламенем сияя, пел песни заклинанье. Та песня Принца разбудила, и вкладывая все свои усилья, Принц отворил глаза. Над ним склонился Бледный сын и как над мертвым говорил слова забвенья. Не в силах сотворить заклятье, Принц защищался, как умел. В секунду ту ему с небес на землю, слетела Шляпа, брошенная Нищим. Принц дотянулся до нее и в старом фетре сталь нащупал. Со звоном лопнуло сомненье, и острый меч вонзился в бледный стан. Кровь белые одежды обагрила, и плача над судьбой убийцы, пал Бледный сын от рук декана Слизерина. 

Лишь в ту секунду поднял огромные, как звезды, карие глаза Четвертый младший сын, что звался Язвою Пронзенный. Его рука все так же, как и прежде, сжимала древко старого копья, что проходило сквозь него. Он медленно покинул место, с которого на смертный бой ушли все трое старших братьев. Принц, видя, что дракон изранен копьем, что с незапамятных времен оставил в его теле Желчный Рыцарь, кричал ему, что не желает для младшего такой же участи, как старшим. Но молча шел Пронзенный Язвой, и улыбался искренне и страшно. Дойдя до выжженного места, где пали трое его братьев, дракон сказал, творя как заклинанье слово к слову, что Проклят Принц и от того давно находится во власти Пронзенного Дракона Язвой, ведь что бы ни случилось с Принцем, проклятья он не сможет отменить. Сказал и бросился в атаку, огромным Ящером Пронзенным обернувшись. Принц увернулся дважды, но в третий раз клыки дракона достигли цели. Яд расползался очень быстро и скованными стали все движенья Принца. 

То был не яд, но молчаливое проклятье, что снова завладело кровью. Дракон сильнее Принца был, а с каждым мигом Принц становился все слабее, и скоро должен быть убит. 

«Ни меч, ни песня и ни Пламя, не могут оказать спасенье тому, кто изначально был слабее. В проклятье кроется вина и страшная причина пораженья. Но видит Мерлин, я готова принять свое проклятие не глядя на то, что станется со мной. Мне ведомо проклятье Слизерина и в пламени открылись мне слова молчанья. Ведь клятва, взятая мной молча в тот час, когда учителя я предавала, то были именно мои слова. Нельзя проклятье получить безгрешностью святого обладая, а значит пусть мое проклятье моим оружьем станет». 

Неведомо, что стало с Принцем, как только он проклятие принял, но битвы той исход был страшен. Изранен Принц, Четвертый сын изранен так же, но из последних сил хватая воздух, рванулся Принц к вершине древка, что грудь драконью протыкало, и все свое желанье вложил в один рывок. Из золотой груди фонтаном били струи сначала желчи, гноя и воды, но вскоре засверкала, на выглянувшем солнце капля крови. Так пал Дракон, что Язвой был Пронзен, но Исцелен деканом Слизерина. 

Над четырьмя поверженными стоя, Принц о другой четверке вспоминал. Но взгляда к воинству не поднял. Он полагал, что будет сам обманут тем, кто дал условия для битвы. А от того желал сначала правды добиться от поверженных драконов, чьи души жаждал он отныне спасти от вечного мученья. 

В речах предсмертных, что вели драконы, вскрылось, что с Хаосом первоначальным был заключен их дедом договор, который спас его от смерти. Но от того в последней самой битве, когда смешаются земля и небеса, весь род Драконов королевский обязан будет выступить в войсках у Хаоса и Мрака. Внимая, Принц увидел сожаленье, которым полнились слова Драконов, и в тот решающий момент Он совершил такое Волшебство, какого никогда не мог его Учитель [Пасечник?].

Принц говорил:

- И бездна станет домом драконам, что нуждались в исцеленье.

До самой страшной битвы никто не сможет их оттуда вызвать.

Но если времена настанут, когда учиться в Хогвардскую школу поступят Всадницы, что именем едины, но факультетами разделены, коль жребий мрачный свой они в боязни не отринут, то спрячут вас те Девы от судьбы. Тогда во времена последней битвы вы выступите против страха и обмана. 

С тем лопнула земля, забрав в себя тела Драконов, и утомленный волшебством Принц оглянулся на врагов. 

Молчала мертвых армия в ответ. Застыли в ожиданье великаны. Прижали уши в немоте и изумленье волколаки. В не жизни замерли в полете кровопийцы. На несколько минут остановилось время. В тиши остались только Принц и Черный Лорд Сир Ранис Азазелл. В молчании смотрел старик на Принца. Исчезла тьма с лица, и был он слеп и нем. Потом издал последний вздох и умер. 

Последние мгновения безвременья кончались. Принц возле тела Слизерина пел песню милосердия и чести. И невозможно выразить словами ее суть. 

Разорваны последние завесы, в труху рассыпались немертвые солдаты, в безумии бежали Великаны и затаились в норах Волколаки. Остатки армии, что Хогвардс штурмовала разбросаны по горам и долинам. Свободны Годрик, Хельга, и Ровена, и каждый новым делом занялся. Но прежде сотворили эти трое могилу из зеленых сильных веток, что Салазар сажал в своих болотных топях. 

Восстановили маги школу вместе с Принцем, который стал деканом Слизерина, а после каждый Основатель избрал себе декана факультета, что стало так же справедливо, как шляпе выбор поручить. И Пасечника, павшего в сраженье, сын стал деканом Гриффиндора. А после внук второго сына - тот основал иное место, которое директорским зовется; случилось это после долгих лет, как только Фоукс возвратился в школу. Все это – достояние легенд. 

А все же было и иное. В пещере далеко на Юге, а может и на Северо-Востоке, колдун, что звался змееглазым, но ликом почернел, гремел словами о бессмертье, и новых армиях, и силе, что никогда не видел мир. Что он построит королевство, которое не знает равных. Что знание, которое теперь доступно, тому, кто у Учителя учился, неискупимо. И станет мира Королем тот, кто сим знанием владеет. 

Ему внимал высокий мальчик, что светел был лицом и черен волосами. «Тогда я буду твоим Нищим». 

ПЕРЕВЕДЕНО А.С.М. и SJ для Армандо Диппета, Директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс