Случилось так, что в дни, пришедшие за долгим миром, невиданное умы смущать людские стало. Посевы чахли и болели люди, хотя, казалось, врага давно не видали на островах Британских. В те времена, что познание волшебников приблизилось вплотную к границам дозволенного, природу новой беды понять никто не мог. И обратились за советом к тем, кто ученостью своей поспорить мог с любыми. Деканы Хогвартса, что приняли школу после Основателей, внимательно послушали посланцев и удалились в совещательный покой. 

- Свершилось, - Хайворд произнес, декан дома Гриффиндора, - о чем догадывались мы, но приближения боялись.

- Всего лишь отблеск то, чего боялись мы на самом деле, - ответил Принц, деканом дома Слизерина бывший.

- Умерить ту беду труда нам не составит, - Найтингелл сказал, что принял пост декана Хаффлпаффа.

- Быть посему, - закончил встречу Лавгуд, последний из деканов, что стал деканом в доме Равенкло. 

Отправились они в ту местность, что тлением своим смущала умы людские и природу всю вокруг. Там быстро отыскали корень – волшебник, что заклятия творил, и сам не ведал, какие силы призывал, и скоро сам же им подвластен оказался. Тогда прогоркли все источники, и наводнился лес опасными зверями, что демонами были, неосторожным магом призванные в мир. Немало сил деканы приложили, чтоб сотворить обратную волшбу и все же не смогли вернуть всего, что было – ибо сильно безумье того, кто ошибался. И все же стерт круг колдовской, разорван контракт ужасный, и спало наважденье – расправили листы деревья, и к ним вернулись птицы, исчезли все болезни, и люди снова улыбались солнцу. 

Но не до веселья было лишь самим деканам, что вновь собрались, чтобы обсудить все то, что их умы смущало.

- Так раз за разом, снова мы и снова одно лишь наблюдаем – границы нашего познания не так уж далеки. Находится всегда еще один глупец, которому терпенья не хватает – и вот он лезет головой туда, природу чью понять не может. – Так Хайворд говорил, и речь его была волнительной и громкой.

- Увы, мой друг, природой нас самих позволено искать, и верить, и мечтать, и открывать прекрасный горизонт – где б ни был он, пусть с риском для себя. Мы все стремимся к вечному познанью, и жаль лишь тех, кто нового узнать не хочет. Мне кажется, в порыве этом мы об одном лишь забываем – хранить хоть то, что стало нам известно потом и кровью предков. – Спокоен был философ Лавгуд, но видно, что задела его решительность и крики Хайворда.

- Мы сделать так должны, чтоб никогда, под небесами, во всей огромной сфере, освещенной Солнцем, не пали жертвой люди невиданного знания, что в глупости своей пытались подчинить, и если уж берутся – так пусть со знанием подхода к делу.

- На рубеже стать ныне мы должны, - встал Принц, - того, что знают люди и не знают, чего боятся и чего в свой дом пускают, чем могут вред чинить другому и чем лечить, чем наслаждаться добродушно и что во снах ужасных видеть. На тот рубеж, что стал границей света, и отделил наш мир от тьмы – поставить мы должны свои заслоны. И охранять по кругу, освещенным солнцем. 

Так вдохновился Хайворд той идеей, что выхватил из ножен меч и прочертил окружность в камне пола.

- Мы – рыцари зари рассветной будем! Рассвет, начало дню новому дающий – пусть будет символ мой! Во тьме отчаяния я принесу надежду и призову людей на бой. Мрак будет посрамлен, и все его чудовища разбиты! Рассвет настанет! Свет Авроры украсит небеса! 

С тех пор, те, кто принял клятву Хайворда, аврорами зовутся – зари рассветной рыцарями. Много их осталось. 

- Я принимаю сей удел, - ответил Найтингелл, вставая, - мы – рыцарями Полдня будем! Доколе свет властвует над миром, в нем все живет и дышет, и растет. Пусть будет так. Все, кто пойдет со мной – мы будем украшать наш мир, работая и денно, и нощно в его же благо. Пусть воины вернутся с битвы – их встретит теплый дом, и яблони в цвету, и шепчущий о чем-то лес. То моя работа. 

С тех пор, те, кто принял клятву Найтингелла, зовут себя Рыцарями Полдня. Увы, их не осталось. Об этом позже. 

- Чтоб биться верно, зная, где победа, и кто твой враг – усилия в познанье стоит нам направить. На склоне лет старик куда мудрей ребенка на восходе, день прожитый богаче того, что начат, и сделанное опытом своим всегда бахвальство о грядущем превозможет. – так холодно ответил Лавгуд. – Я назову тех, кто шел со мной, Рыцарями Заката – навеки свет того, что было, будет с нами, и будем мы гореть лишь им. 

С тех пор, кто принял клятву Лавгуда, зовутся Рыцарями Заката. И единицы лишь остались поведать нам о том, что было. 

- Не будет тени без деревьев, дня – без ночи, и грома без грозы. Того, что мы убрать не можем – понять должны. Воинствуя с врагами, в мраке скрытыми, должно понимать – как часто это – всего лишь наши тени, отраженье. – кратко молвил Принц. – Сколь странная мне досталась доля – завершать сей круг. Пусть Рыцарями Полночи станем мы. Таков удел. 

И неизвестно ничего о тех, кто в мраке ночи скрылся, клятву Принца принимая.